Д.А. Головушкин
НОВЫЕ РЕЛИГИОЗНЫЕ ДВИЖЕНИЯ – «НОВЫЙ МИФ» СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ.
В связи с системным кризисом советского государства, открывшим в начале 1990-х гг. возможность для изменения религиозного законодательства, формирования «культовой среды» и пробуждения интереса к «духовным альтернативам», в России получили широкое распространение так называемые новые религиозные движения (НРД). Осмысление данного феномена в российском религиоведение началось с опозданием (в 1991 – 1993 гг., в период наивысшей активности НРД, исследований в данной области практически не проводилось), что неизбежно привело к возникновению устойчивых «социальных мифов» и неоправданного ажиотажа вокруг НРД. В результате, не смотря на то, что современные правовые нормы, признают безусловное право человека на свободу совести, в том числе и представителей «религиозных меньшинств», сегодня в России появляются специальные подзаконные акты, государственные и общественные структуры, в чьи функции входит контроль над группами последователей новых религиозных движений.
Борцы с новой религиозностью обычно обосновывают необходимость этих мер, ссылаясь на следующий ряд стереотипных доводов: 1.Новые религиозные движения – это «деструктивные культы». Их характерными чертами являются криминальность и экстремизм. 2.НРД – это «тоталитарные секты». Вовлечение в НРД происходит обманным путем. Их деятельность направлена на подавление свободной воли новообращенных, наносит вред психическому и физическому здоровью людей. 3.Деятельность НРД носит ярко выраженный антисоциальный характер. Участие в НРД приводит к разрыву семейных отношений, отказу от учебы, работы, общественно-полезной деятельности и т.п.
Объективный ответ соответствует ли первое обвинение в адрес НРД действительности, может быть получен только при выяснении того, в каком фактическом численном соотношении находится число существующих в России НРД и их приверженцев, с количеством совершенных ими преступлений, связанных непосредственно с их религиозной деятельностью.
Статистики характеризующей криминальность НРД сегодня нет ни в одном обличающем НРД издании. Обычно упоминается о нескольких громких «преступлениях», совершенных НРД, тогда как их численность в России исчисляется сотнями. По этому поводу среди российских исследователей сложилось следующее мнение: «При всей серьезности обвинений против новых религиозных образований, достоверных данных подтверждающих их справедливость нет» (Новые религиозные культы, движения и организации в России. М., 1998.С.33).
Обращаясь к проблеме «тоталитарности НРД», «промывания мозгов», превращения человека в безвольного фанатика, полностью зависящего от воли «гуру», нужно исходить из понимания того, что религиозный авторитаризм противоположен свободомыслию и означает абсолютизацию определенного вероучения или обряда. И если рассматривать абсолютизм, как беспредельное употребление властью, то в этом значении, «религиозный абсолютизм характерен для высшей ступени иерархии не только в «культах» или «сектах», но и для всех традиционных церковных институтов» (Балагушкин Е.Г. К вопросу о «тоталитарных сектах» в современной России // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 1994. № 1. С. 37).
В результате становится очевидным, что термин «тоталитарные секты» имеет в основном оценочное значение и используется в качестве негативной метки конфессиональных противников господствующих религиозных организаций. В ряде случаев, как отмечает британский исследователь Ф. Дженкинс, и что достаточно характерно для пост-советской России, «секты» являются удобным поводом для формирования в обществе «моральной паники». Они прекрасно выполняют функцию «общего врага» против которого общественность может объединиться и подтвердить общепринятые стандарты и убеждения (См.: Jenkins P. Pedofiles and Priests: Anatomy of a Contemporary Crisis. Oxford, 1996).
Наиболее сложным вопросом при изучении феномена НРД, является проблема определения состава ценностей, которыми руководствуются в своей жизни и деятельности члены новых религиозных движений. Предполагается, что религиозное объединение должно выражать лояльность ко всем общественным институтам и вырабатываемые им ценности (отношение к военной службе, к семье, здоровью, образованию и т.д.) не должны противоречить общепринятым нормам поведения. Однако именно по этим вопросам многие НРД как раз и не могут не расходится с обществом.
Как показывает опыт существования новых религий на различных исторических этапах развития человеческого общества, в различных культурных ареалах — филогенез новых религий, новая религиозная идеология служит средством дискредитации существующего социального строя, обоснованием его непригодности и призывом к его устранению. В вязи с этим, ценности, которые вырабатываются НРД, объективно являются «строже» общепринятых моральных стандартов и не могут не вступать в противоречие с существующим социальным порядком. Данная функция делегитимации, выражающаяся в обличении того, что воспринимается как нравственное и социальное зло, является непременным условием становления НРД — фазой его консолидации. Со временем она ослабевает и НРД вступает в фазу «умиротворения» — формирования «новой религии», которая характеризуется смягчением конфронтации с окружающим миром. Подобную эволюцию прошло большинство уважаемых сегодня церквей и деноминаций. В современной России ее можно наблюдать на примере некоторых синкретических НРД отечественного происхождения, таких как ЮСМАЛОС, Церковь Последнего Завета и др.
Кроме того, различные модификации современных НРД и их состав ценностей, достаточно гибко и адекватно отражают принципы современной организации общества, они являются одним из самых достоверных показателей того, какие именно «виды водоразделов» намечаются в нем (онтогенез новых религий). К их числу мы можем отнести всемирную интеграцию; научно-технический прогресс, который сделал гибель планеты не гипотетически – мистической возможностью божьей кары, а совершенно реальной угрозой тотального уничтожения человечества; урбанизацию, которой сопутствует встраивание человека в определенную технологическую нишу; нарастающую индивидуализация современного общества и др. В связи с эти вполне можно согласится с мнением П.Хиласа, рассматривающего НРД, как один из механизмов адаптации человека к новым социальным условиям, как альтернативу «беззаконной пустоты барахтанья без социального определения» и форму преодоления некоторой «базовой неполноценности» общества (См.: Heelas P. Californian Self Religions and Socializing the Subjektive / New Religions Movements: A Perspective for Understanding Society. N. Y., 1982).
Таким образом, даже самое общее преставление о порядках существующих внутри структурированных НРД свидетельствует, что они не отличается от традиционных религий ни по количеству преступлений совершенных их последователями, ни в вопросе о тоталитарном характере. Состав ценностей вырабатываемых НРД является не только способом делегитимации существующего социального и нравственного зла, но и отражением проблем, перед которыми стоит современное российское общество.